Бремя идолов - Страница 74

Дипломат прохрипел:

— Выходи из салона, сдавайся.

Кошкинские ребята растерялись. Они не знали, что предпринять. Во-первых, дипломат держал под прицелом Кошкина, и палец его лежал на спусковом крючке.

Во-вторых, они просто не решались стрелять в автобусе. Ведь никто не ожидал подобного развития событий. Дипломат сидел в первом ряду, прижавшись к стеклу; чтобы его обезвредить, следовало либо стрелять в ту сторону, рискуя попасть в детей, либо подойти ближе, — но в этом случае он мог выстрелить в Кошкина.

Парни замерли, оцепенели…

На войне принято считать, что один подготовленный солдат стоит нескольких новичков. И все штабисты прекрасно знают: хорошо подготовленный офицер стоит взвода солдат. Но офицер спецназа, прошедший две войны, ценится вдвойне. Его нельзя испугать, даже направив на него ствол автомата. Дипломат не знал, как это трудно — выстрелить в человека. Он держал в руках автомат третий раз в жизни. А Кошкин побывал на двух войнах и не раз пускал в ход оружие. Совершив убийство — даже на войне, — человек становится другим, становится не совсем человеком. Как крыса, пожирающая своих сородичей, становится дьявольским наказанием для четвероногих тварей, так и двуногая тварь, раз лишившая жизни себе подобного, становится палачом. А палач убивает, не испытывая эмоций.

Дипломат даже не успел понять, что произошло. Кошкин верно оценил ситуацию, все ошибки противника — и не правильную посадку головы, и дрожащие руки, неумело державшие автомат… Кошкин улыбнулся и положил пистолет рядом с собой. Затем медленно, очень медленно начал поднимать руки… И вдруг кисть его как-то странно дернулась. В следующее мгновение дипломат почувствовал толчок и острую боль в горле. Он решил, что на него напали сзади, пытаются задушить.

Хотел обернуться, закричать, выстрелить… Но сил уже не осталось, он задыхался. Дернувшись, закрыл глаза и начал сползать на пол. Автомат выпал из его рук. Из горла несчастного торчала рукоять ножа.

Громко закричала сидевшая рядом девочка. Кто-то из детей заплакал.

— Молчать! — крикнул Кошкин, поднимая с пола автомат.

Он ударил Тараса прикладом в живот и грязно выругался. Протянул парню автомат. Потом, наклонившись, вытащил из горла убитого нож, вытер его о рубашку дипломата и подтащил труп к дверям автобуса. После чего приказал водителю открыть двери. В следующее мгновение несчастный уже лежал на бетонной площадке, у колес автобуса. Кошкин взял переговорное устройство и с невозмутимым видом проговорил:

— Заберите своего человека. Он у автобуса. Только пусть подойдет кто-нибудь один. Иначе первый герой станет не последним. По-моему, на сегодня одного героя вполне достаточно…

Глава 32

Утром он не поехал на службу. В конце концов, он мог устроить себе отдых.

Именно в этот день. Отставной полковник госбезопасности Ветров отправился на свою дачу в шесть утра. Сегодня ему предстояло решать все вопросы, которые могли возникнуть в ходе операции. Каждые полчаса кто-нибудь звонил и произносил только одно слово — «порядок». Причем звонили не ему, а его помощнику, с которым полковник поддерживал постоянную связь по мобильному телефону. Помощник сидел в соседней комнате и немедленно докладывал обо всем шефу. Все было продумано до мелочей. Никаких сбоев быть не могло. Когда наконец позвонил Кошкин и сказал «порядок». Ветров шумно вздохнул. Теперь на связь выходить не следовало. Наверняка все мобильные телефоны, находившиеся в автобусе, начнут прослушивать сотрудники ФСБ. Впрочем, оно и к лучшему. Именно на это прослушивание они и рассчитывали, составляя план действий.

В десять утра на дачу позвонил человек, одобривший операцию по захвату автобуса. Вернее, позвонил не он, а его помощник. Помощник сообщил, что «шеф подъедет к даче»; Ветрову же надлежало сесть в «Мерседес», находящийся в середине кортежа. Полковник знал, что лишние вопросы задавать не стоит. Он даже не удивился, что они нашли его на этой даче. В конце концов, выдвижение и успешные выборы Тетеринцева были оплачены очень серьезными людьми, понимавшими, что необходимо иметь в Парламенте своих людей.

Ветров вышел на дорогу без охраны, хотя прекрасно понимал, что ему, возможно, грозит смертельная опасность. Ведь кое-кто, наверное, полагает, что он слишком много знает, — следовательно, удобнее всего вывести его из игры именно сегодня утром, когда операция вступила в завершающую фазу. Но операция еще не завершилась, поэтому Ветров имел все основания предполагать: его не станут отпевать раньше срока — учитывая необходимость оперативного руководства именно финальной частью акции.

Поначалу все было так, как ему сказали. Машины подъехали к автобусной остановке, на которой, кроме Ветрова, стояли еще несколько человек. И он, сопровождаемый удивленными взглядами старушек, дожидавшихся автобуса, полез в «Мерседес». Еще и увидел там Самого.

— Добрый день, я решил лично с вами побеседовать, полковник.

Спереди сидели водитель и охранник, но их хозяин понял стекло, отделявшее салон от первого ряда. Это был лимузин, изготовленный по специальному заказу.

— Что у вас происходит? — спросил владелец автомобиля. — Только коротко.

Машина на высокой скорости неслась по шоссе. С двух сторон ее прикрывали другие «Мерседесы».

— Все нормально, — доложил Ветров. — На Малой Бронной произошел взрыв, в котором снова обвинили городские службы.

— Я читал газеты, — кивнул собеседник. — Журналисты иногда… как с цепи срываются. Похоже, долго искали повод свести личные счеты. Но статьи крепкие, некоторые очень крепкие… Дальше.